Шеврёз

В Кур-де-Фонтейн, где законодательство чрезвычайно развито, можно даже сказать, запутано, существует множество странных постановлений, которые могут сбить с толку иностранных туристов. Например, нельзя класть фруктовые тарты прямо на неподогретые тарелки, нельзя специально ставить недопитую Фонту посреди дороги, нельзя забывать подстригать когти домашним кошкам… Так что непреднамеренных нарушений избежать трудно. Но фонтейнцы хорошо разбираются в таких вопросах, быстро определяют тяжесть проступка и решают, как поступить в зависимости от личности того, кто пришёл разбираться. Если это всего лишь сотрудник заведения, то, возможно, для решения вопроса достаточно будет просто поспорить. Кому не нравится живая атмосфера? Если речь идёт о сотруднике Палаты Жестьон в униформе, то всем присутствующим придётся вытерпеть невыносимо длинное наставление, и лучше всего покинуть помещение. Если это офицер Палаты Жардинаж, то виновные не останутся безнаказанными и даже могут быть оштрафованы. В этом случае лучше сразу пояснить, что вы невинный свидетель и с делом никак не связаны. Если же явился сам капитан Особого патруля по охране и наблюдению Шеврёз в своей высокой фуражке и с мушкетом наперевес, а вместе с ней отряд офицеров Особого патруля… Что ж, значит, разворачивается особо серьёзное дело. Возможно, предстоит жестокое задержание бандита или убийца похитил заложника… В любом случае единственное, что можно сделать в такой ситуации, — это быстро эвакуироваться в соответствии с указаниями Особого патруля и дать возможность этим «специалистам по борьбе с убийцами» поработать. При этом следует сдерживать своё любопытство и не пытаться спрятаться в ближайшем укрытии, чтобы понаблюдать за их правоохранительной деятельностью с близкого расстояния. Даже если вы хотите взять у них интервью, подождите, пока они закончат свою работу. Главное, не волноваться и, тем более, не бояться. Потому что, как известно всем фонтейнцам, любая надежда преступников спастись от длинной руки закона исчезает, как только на месте преступления появляется капитан Шеврёз.

«Если будешь себя плохо вести, тебя заберёт Особый патруль!» — так начинают свою нотацию провинившемуся ребёнку фонтейнские родители. Дети, которых так пугали, повзрослев, прекрасно понимают, что Особый патруль не приезжает, когда ребёнок не почистил зубы, проспал, разбил окно или стянул кусок торта. И хотя они уже давно стали взрослыми, при виде капитана Шеврёз они невольно выпрямляют спину, отводят взгляд и инстинктивно мнут ладони в страхе, что, сами того не осознавая, совершили проступок достойный ареста. Все прекрасно знают, что эти бравые офицеры борются с преступностью, но несмотря на всё уважение к честным защитникам закона, сложно подавить невольную дрожь при виде их. Самих сотрудников Особого патруля эта дурная репутация довольно раздражает. Один из них однажды высказал Шеврёз, что если и дальше позволять этой репутации распространятся, это навредит их имиджу: «Особый патруль — это официальное правоохранительное подразделение Палаты Жардинаж, и если наши методы исполнения закона более жёсткие, а сам процесс более напряжённый, то только потому, что преступники, с которыми мы имеем дело, самые мерзкие и жестокие из всех. Так что использовать доброе имя Особого патруля для запугивания детей действительно несколько… Почему бы Шеврёз не дать интервью «Паровой птице»? Пусть наш капитан подчеркнёт, что Особый патруль — это правоохранительная организация, которая занимается только убийцами, и всё, что она делает, направлено на обеспечение безопасности и стабильности Фонтейна, и мы никогда не стали бы атаковать граждан без веских причин…» Но Шеврёз отклонила это предложение. «Если эта репутация действительно так глубоко укоренилась в сознании людей и осталась с ними на всю жизнь, то, возможно, когда кто-то задумает зайти слишком далеко, страх, внушённый нашей «дурной репутацией», сможет отвести его от края. Тогда, возможно, нам не придётся действительно арестовывать их».

Являясь одним из важнейших подразделений, отвечающих за соблюдение обязательности законов Фонтейна, Палата Жардинаж Кур-де-Фонтейна представляет собой серьёзное и почтенное учреждение, и все сотрудники правоохранительных органов обязательно проходят строгую проверку и инструктаж. Каждое их слово и действие представляет Палату Жардинаж и законодательство Кур-де-Фонтейна, поэтому здесь нет места ошибкам и халатности. Но методы работы Особого патруля по охране и наблюдению Фонтейна заметно отличаются от других правоохранительных органов. Сотрудники не обязаны использовать стандартизированное оружие, и не обязаны носить форму, кроме как на официальных мероприятиях… Кроме того, когда Шеврёз возглавила Особый патруль, многие его члены стали использовать мушкеты в своём правоохранительном арсенале, а некоторые даже стали отказываться от участия в миссиях с жандарматонами на том основании, что мало того, что неподвижный мек может заблокировать линию огня, но ещё существует реальная опасность того, что преступники возьмут мек под свой контроль и обратят его против отряда. Кроме того, отбирая новых людей в Особый патруль, рассматривают даже потомков преступников, которые были лишены всех титулов… Ради того, чтобы самые чудовищные преступления раскрывались быстро и эффективно, Палата Жардинаж готова смотреть на это всё сквозь пальцы и проявляет большую терпимость к Шеврёз и Особому патрулю. Но вот с чем они никак не могут смириться, так это с тем, что Шеврёз готова приглашать тяжких преступников для участия в делах, которые она ведёт, в качестве «особых консультантов». Хотя Шеврёз категорически утверждает, что делает это исключительно для скорейшей поимки злостных нарушителей, многие коллеги по-прежнему считают, что использование преступников для поимки преступников — это оскорбление как законов Фонтейна, так и тех, кто их исполняет. Если подобное унижение будет продолжаться, какое достоинство останется у Палаты Жардинаж и у самого закона? На такие вопросы Шеврёз всегда даёт один и тот же простой ответ: «Самое большое оскорбление для закона — это безнаказанный преступник, разгуливающий на свободе. А что касается «достоинства» Палаты Жардинаж, то по сравнению с безопасностью Кур-де-Фонтейна, оно не стоит и упоминания». Это тоже одно из наставлений её отца.

«Господин Донателло — честный служитель закона». Когда Шеврёз говорит с другими о своём отце, она всегда даёт ему эту простую и краткую оценку. Ещё это одно из двух впечатлений об отце, которые остались у неё с детства. Донателло всегда был занят, он торопливо уходил по утрам и возвращался уставший вечером, обнимал Шеврёз и её мать, нежно извиняясь за то, что заставил их долго ждать. Иногда он возвращался особенно поздно, принося дочери сладкие угощения. Увы, маленькая Шеврёз уже давно почистила зубы и ей было поздно есть сладкое. Подумав о том, что такой редкий подарок к утру испортится, мать Шеврёз позволяла ей слизать немного крема, после чего отправляла десерт в комнату отца вместе с чашкой кофе. В это время отец стоял перед стеной, увешанной фотографиями и утыканной кнопками. То он безучастно смотрел на неё, то расхаживал кругами, куря и взъерошивая волосы, иногда он поднимал кулаки в неожиданном триумфе, а затем медленно опускал их и беспомощно ударял по столу, — Шеврёз молча наблюдала за всем этим, подглядывая из-за двери. Иногда, столкнувшись с отцом на улице, она взволнованно махала ему рукой, но он в ответ лишь слегка улыбался и снова принимался за свои дела. «Он честный, хороший человек», — мать, соседи, коллеги и даже соседские дети — все хвалили её отца. Но однажды коллеги, которые называли её отца достойным человеком вдруг постучали в дверь. Мать в полной растерянности наблюдала, как они снуют по дому. Хотя Шеврёз оставалась в своей комнате, по суматохе за дверью она уже смутно догадывалась, что отец стал таким же преступником, как и те, кого он когда-то преследовал, и теперь ожидает приговора, и, может быть, его сошлют в крепость Меропид. «Папа… сделал что-то не так?» — спросила она незнакомых взрослых рядом с собой. Собеседник долго глотал слёзы и наконец ответил: «…И всё же он честный служитель закона». Честный преступник. Это стало вторым детским впечатлением Шеврёз о своём отце.

Даже лучшим писателям Фонтейна пришлось бы тяжело, попроси их кто объяснить ребёнку, почему подозреваемый, на которого явно указывали все улики, не мог быть осуждён, почему все хранили молчание, когда ложно обвинили честного служителя закона, почему многочисленные свидетели преступления отказались говорить правду, и почему жертва судебной ошибки должна заплатить своей репутацией и будущим за то, чтобы правосудие наконец свершилось. Ещё труднее объяснить, почему путь к правосудию должен быть проложен преступлением. Но для Шеврёз самым осязаемыми были изменения в её жизни, вызванные переездом семьи во Флёв Сандр. Тесная комната, не такая вкусная еда, друзья, с которым больше не связаться, и всё более устававшая с каждым днём мать… Часто приходили в штатском коллеги её отца, принося с собой разные подарки. Кроме подарков они приносили и новости. Они рассказывали матери об апелляции, над которой они все так усердно работали, не только жандармы и члены Особого патруля, но даже несколько сотрудников палаты Жестьон, которые часто работали с ними. Ещё они рассказывали о том, что, хотя нарушение закона Донателло было неоспоримым и установленным фактом, и с юридической точки зрения его приговор не мог быть смягчён или сокращён, они хотя бы могли добиться того, что ему не придётся подвергаться дальнейшим наказаниям. Всё это мало утешало её мать, она всё так же убивалась. Чтобы позаботиться о матери, Шеврёз без колебаний взвалила на себя бремя, нести которое столь юной особе не пристало, и вступила в тёмные потоки Флёв Сандр. Возможно, жители Флёв Сандр слышали рассказы о доброте её справедливого отца или сами испытали её на себе, и поэтому ей протягивало руку помощи так много людей. Добродушный владелец лавки дал ей работу, а соседи помогали ухаживать за ослабевшей матерью. А когда дети Флёв Сандр узнали, что среди них живёт дитя жандарма, они окружили её, словно истцы и ответчики, прося её третейского суда в ссорах и спорах. «Шеврёз! Ты должна отстаивать справедливость!» — так в один голос кричали дети, а потом дружно смеялись. Они не собирались предоставлять Шеврёз право судить, кто виноват, а видели в этом лишь очередную игру. Но на следующий день, когда Шеврёз пришла к ним, то принесла толстую пачку юридических материалов и тетрадь, раскрыв которую на первой странице, сказала хохочущим детям самым серьёзным тоном: «Очень хорошо. Пусть обе стороны представят свои доказательства». С этого дня во Флёв Сандр стало на одного блюстителя закона больше — самого маленького. Но в отличие от служителей закона наверху, за исполнением всех своих решений Шеврёз следила лично. Здесь, в канализации, она узнала много способов, как обеспечить «справедливость».

«…Так, госпожа Шеврёз, в соответствии с выводами суда, ваш отец действительно нарушил устав жандармов, допустив утечку секретных сведений о серьёзном деле, за что и был сослан в крепость Меропид. После этого вы со своей матерью переехали во Флёв Сандр… Что касается обвинений вашего отца и вашего опыта жизни во Флёв Сандр, пожалуйста, предоставьте суду дополнительные показания». «Что касается моего опыта жизни во Флёв Сандр, то мои показания таковы…» Её отец, Донателло, был сослан за нарушение закона. Её нищая семья была вынуждена переехать во Флёв Сандр. Ребёнок преступника не имеет возможности работать в Палате Жардинаж, а потому хочет бороться с преступностью в качестве члена Особого патруля по охране и наблюдению… Пока капитан Особого патруля слушал её дело, Шеврёз приходилось объяснять и перечитывать свои показания снова и снова. Её отец Донателло, отбывший наказание, теперь служил в Особом патруле. Он внимательно изучил её заявление, в нём не было ни одной ошибки или помарки. Хотя прошло уже много времени с тех пор, как его сместили с прежней должности, Донателло все ещё хорошо понимал ход мыслей Палаты Жардинаж. Чтобы Шеврёз без проблем заняла пост капитана Особого патруля по охране и наблюдению, она должна была предоставить добрым людям из Палаты Жардинаж достаточно «приличное» заявление, чтобы они могли ясно и уверенно, но с возможностью для манёвра, объявить о её назначении. Шеврёз уже была не ребёнок. Она прекрасно знала, что её отец допустил утечку секретной информации по одному из крупных дел, чтобы использовать возникший интерес прессы для содействия в расследовании этого преступления. После того как её семья переехала во Флёв Сандр, навещавшие их жандармы, среди которых были и высокопоставленные офицеры, тайно оказывали им помощь, так что их положение нельзя было назвать слишком тяжёлым. Более того, командиры и члены Особого патруля заранее подготовились к тому, чтобы Шеврёз могла учиться у них в полевых условиях, заранее узнав всё о соответствующей работе… Но разговоры об этом не помогут Шеврёз стать капитаном. Хотя Донателло всё ещё беспокоился, что дочь пойдёт по его стопам, она успешно окончила всё обучение, которое он для неё подготовил. Когда Шеврёз погрузилась в ледяное зимнее море, Донателло пришлось собрать все силы, чтобы устоять на месте и просто смотреть, а не побежать к ней и заключить в свои объятия. Когда Шеврёз, дрожа и содрогаясь, плыла к нему, Донателло понимал, что дочь сильнее его и даже более приспособлена к тому, чтобы отстаивать «справедливость». Но сегодня пусть всё это унесут в вечную тишину воды Флёв Сандр. Для отца и дочери, которые когда-то давно вместе плавали в ледяных водах зимнего моря, настало время сделать шаг вперёд. «…Мой отец нарушил правила жандармов. Доказательства его вины неопровержимы, и результаты слушания были правильными». После окончательного утверждения фактов дела Шеврёз сложила черновик своей речи. В будущем правосудие будет явлено, всему своё время

По сравнению с первоначальной моделью, улучшенный вариант стандартного мушкета Особого патруля по охране и наблюдению отличается изменённой формой приклада, которая лучше прилегает к плечу, а также удлинённым стволом. На некоторых специализированных мушкетах модели № 2 под стволом и на ложе устанавливаются универсальные направляющие. Прицелы, гранатомёты, пусковые механизмы для дымовых завес и шумовых гранат, всевозможное оружие ближнего боя — вот те аксессуары, которые могут быть установлены на направляющих, что позволяет адаптировать мушкеты практически к любому виду боевых задач. Помимо модификации мушкетов для повышения боевых возможностей команды, Шеврёз также повысила стандарты оценки владения огнестрельным оружием, добавив несколько требований, не связанных с самим оружием, таких как бой без оружия. «Смысл существования Особого патруля заключается в поимке преступников, а не в демонстрации своего оружия! Что ты, откажешься от задания, если не сможешь взять с собой мушкет?» И вот из-за модели № 2 стандартного мушкета объём необходимых тренировок снова значительно увеличился. Естественно, сама Шеврёз выполнила все тренировочные программы на 100%. Видя своего капитана, стоящего посреди тренировочного поля, как железная женщина, члены отряда, не сговариваясь взмолились: «Капитан, пощади нас!..»

Капитан Особого патруля по охране и наблюдению Шеврёз редко сама рассказывает о том, как она получила свой Глаз Бога. Публично она говорит, причина в том, что авторитет и престиж Особого патруля проистекает из закона и справедливости. Если уделять слишком много внимания Глазам Бога, это приведёт лишь к недопониманию. Чтобы сохранить авторитет закона лучше не обсуждать такие вещи. Но близкие к Шеврёз люди знают, что для неё Глаз Бога скорее тяжёлое бремени. После прихода в Особый патруль Шеврёз, используя свой необычайный талант и упорство, прошла все виды внутренних тренировок, выучила каждое правило, положение и стандарт работы Особого патруля вместе с соответствующими уставами. Без сомнения, она была лучшей в своей группе, а её стремление к «справедливости» вызывало восхищение у других членов патруля. Но офицер, отвечавший за них, вице-капитан Гризетти, с этим был несогласен и никогда не выбирал Шеврёз для полевых миссий. Другие члены группы могли только догадываться, почему. Может быть, чтобы защитить её? Ведь когда-то он был близок с её отцом Донателло и часто присматривал за ней. Они были так близки, что Шеврёз называла его «дядя Гризетти». А может быть, он собирался подготовить её к какой-то особо важной работе? Шеврёз не задумывалась над такими сложными вопросами. Когда её в шестой раз не допустили к заданию, она не вытерпела и наконец спросила обычно приветливого дядю Гризетти, почему он никогда не берёт её в поле. «Ты не готова», — услышала она в ответ. «Сначала исправь своё представление о справедливости, Шеврёз. Если твоё понимание справедливости сводится к «око за око» и «зуб за зуб», то здесь тебе не место. Самосуду здесь не мест, здесь должен звучать голос справедливости». Тогда Шеврёз этого ещё не понимала и не знала, когда будет готова. Возможно, она всю жизнь будет пытаться это понять, а, может быть, она будет готова в следующую секунду. Вскоре у Гризетти не хватало людей во время срочного задания по поиску банды отъявленных преступников. Не имея другого выхода, кроме как обратиться к Шеврёз, он неоднократно предупреждал её, чтобы она держалась рядом, выполняла приказы и не действовала без разрешения. И вот настало время выдвигаться, и все члены отряда вышли на улицу, чтобы перекрыть все возможные пути следования банды преступников. Шеврёз и Гризетти спрятались за кустарником, но преступники не появлялись. В тот момент, когда они уже начали думать, что их разведка ошиблась, и готовились тихо отступать, из укрытия раздался выстрел, и Гризетти был сражён. Шеврёз почти мгновенно контратаковала, используя вспышку выстрела в темноте, чтобы разглядеть позицию преступника, и сбила его с ног точным ударом. Но дядя Гризетти уже погрузился в вечное молчание. Теперь остались только Шеврёз и убийца. Завывающий ветер и проливной ливень могли скрыть звук очередного выстрела, а Особый патруль… Возможно, они не станут допытываться, каким образом был застрелен этот изверг, убивший одного из их коллег. Главное — убийца был прямо перед ней. Если она хотела свершить правосудие, то сейчас самое время. Она подняла мушкет, прицелилась ему прямо между глаз… и опустила оружие. Особый патруль по охране и наблюдению говорит только от имени справедливости, а истинное «справедливость» может установить только суд. Возможно, именно это и означало готовность стать членом Особого патруля. «Это Особый патруль по охране и наблюдению Кур-де-Фонтейна. Вы арестованы». Не успела она договорить, как убийца начал ковылять прочь, стремясь скрыться без малейших колебаний. С треском он получил удар мушкетом в правую ногу. Он закричал от боли и, ругаясь, пополз по земле и наконец остановился перед ногами подоспевших других членов Особого патруля. Справедливость закона вершится судами, но что касается личной справедливости Шеврёз, то она вершится ею одной. Когда Шеврёз, наконец полностью опустила мушкет, она ещё не заметила, что на прикладе висит Глаз Бога. Под пронизывающим ветром и дождём его сияние было не очень заметно, как и правосудие, которому ещё только предстояло свершиться — бледное и тусклое.