Фремине

Подводный мир Фонтейна притягивает охочих до фонтейнских пейзажей туристов, а также искателей приключений, привлечённых легендами о сокровищах. Но для обычного человека без тщательной подготовки и предварительных суровых тренировок погружение под воду крайне опасно. Рискнувших подстерегают подводные течения, физические недомогания и таящиеся среди мрака монстры. Так что обычно куда лучшим решением будет обратиться к профессиональному ныряльщику. Попросите людей назвать имя лучшего водолаза, и многие сразу вспомнят о Фремине. Даже старые мастера, чьи лица забронзовели от солнца и морской соли, не могут удержаться от похвал в адрес юноши. Мол, он не только отлично разбирается в замысловатой подводной обстановке Фонтейна, но и способен менять технику в зависимости от акватории и сезона, а ещё может дышать по-разному, применяясь к обстоятельствам, и проникает в подводные пещеры, куда не осмеливается заходить никто другой… Тут слушатели обычно начинают излагать свои поручения, предлагая щедрое вознаграждение. Но в ответ получают лишь сожалеющие вздохи и беспомощное качание головой. «Паренёк не согласится… Человек он хороший, но уж больно застенчив». На этом разговор обычно и заканчивается. Для Фремине чужая похвала сродни переменчивой погоде. Ему трудно понять намерения людей, и он боится сделать что-то не так, испортив впечатление о себе. Куда более старая и близкая дружба связывает его с тидальей и ромарином, и они для него гораздо важнее славы и наград. При каждом погружении он может хранить рядом со «старыми друзьями» долгое молчание, отпуская страхи и неуверенность и поверяя секреты. Именно поэтому он когда-то и начал нырять — чтобы уйти от шума и скрыться от всего, что творится на суше.

Задолго до обретения Глаза Бога Фремина уже вовсю плавал, словно пингвин, в своём водолазном шлеме. Фремине с малых лет был не слишком хорош в разговорах, так что когда случались неприятности, он просто нырял в морские глубины, оставляя свои горести и разочарования на суше. Со временем морское дно стало для него уютной колыбелью, в которой можно свернуться калачиком. Область его подводных исследований расширялась круг за кругом, подобно тому, как нарастают годовые кольца деревьев. Он научился улавливать направление подводных течений и с каждым вдохом всё ближе знакомился с морем. Подобно тому, как он осваивал сеть дорог вокруг нового дома, он запоминал особенности гидрографии Фонтейна, вот только последнее, конечно, приносило куда больше радости. Позднее, когда он отыскал прекраснейшее из всех подводных мест, Фремине обустроил там секретную подводную базу, где его подавленные эмоции могли наконец распуститься, сияя, словно темнозвёздники. Фремине до сих пор любит убегать от всех бед в это огромное голубое убежище, способное вместить любые проблемы. Свобода, покой, безопасность, наслаждение… Если бы Фремине рассказал другим, что именно таким он видит подводный мир, они, скорее всего, только нахмурились бы. Но Фремине вовсе не собирается делиться с другими, потому что это только его океан. Все эти чувства запрятаны в его сердце, словно сокровища в морских глубинах.

Такое сравнение было бы не вполне уместным.

Организм Чун Юня, имеющий природные способности изгнания демонов, не даёт ему покоя постоянной высокой температурой и пылким темпераментом.

Он прибегал к различным духовным и физическим методам борьбы с этой проблемой: перестал пить тёплую воду, есть острую еду, носить тёплую одежду, ссориться и злиться. В жаркие дни, если он и выходил, так только в компании зонта.

Для стороннего наблюдателя Фремине — хрупкий подросток с холодным, можно даже сказать пессимистичным, характером. Он всегда был тихим и одиноким. Казалось, что общаться со сверстниками ему не по душе. На фоне старшего брата — великого мага-иллюзиониста Лини — мрачный Фремине всегда был подобен старому, всеми забытому элементу декора, и его самого это нисколько не волновало. С давних пор Фремине старался избавиться от лишних чувств, не позволяя волнам внешнего мира пробиться к его сердцу. Ряд за рядом он возводил из ледяных кирпичей крошечный сияющий домик, в котором мог бы свернуться калачиком, обняв колени, и найти единственное утешение в книгах со сказками. Если погружение в море было для него поиском покоя, то возведение прозрачных стен — попыткой сохранить тепло. В свой внутренний ледяной дом Фремине готов был пригласить лишь немногих членов семьи. И то перед их приходом он тщательно убирал комнату и прятал книги сказок. А стоило Фремине выйти, и он превращался в замысловатую и молчаливую заводную куклу. Как-то он качался в волнах, лёжа на спине, нисколько не заботясь о своей безопасности. Чайки пели над его головой незнакомую песню и, к счастью, не пытались проглотить его, словно рыбу. Так он выяснил, что ему легко плыть по течению. Кто бы ни отдавал ему приказ и каким бы именно этот приказ ни был, Фремине послушно выполнял его, не зная сомнений и не задумываясь о последствиях, а потом возвращался с результатом, словно с уловом. Так ему больше не нужно было терпеть чужую ругань и наказания. Пока обычные дети бегали, смеялись, хвастались новыми заводными игрушками или учились говорить, «как в «Паровой птице»», Фремине превратил своё сердце в камень. Его внутреннюю пустоту заполнил «приказ», став главной пружиной, которая приводит его в действие. Он хотел стать холодной жестокой машиной и не думать ни о чём, кроме исполнения своих задач. Но чем больше он рос, тем сильнее осознавал собственную уязвимость. Он хотел избавиться от чувств, но слишком многие мысли вместо того, чтобы уйти, внезапно разрастались во мраке ночи, подобно водным растениям. Он всё ещё избегает сложных заданий; он вечно волнуется, что не справится с работой; он боится расстроить людей своей неуверенностью; он не хочет разочаровать других, особенно тех, кто для него важен… Он никогда не выделялся среди других детей, но с годами приобрёл излишнюю чувствительность. Он заключил себя в толстый панцирь, стал ещё более застенчивым в выражении чувств и только бросал в море песок.

Фремине родился в Кур-де-Фонтейне, в районе Флёв Сандр. Он просыпался под ругань соседей, а колыбельными ему служили ночные песни пьяниц. Фремине никогда не видел своего отца, только слышал от матери, что у того было много долгов. Большие числа казались Фремине такими же невообразимыми, как ужин во Дворце Мермония, но мальчик знал, что именно из-за них его мать каждый день так рано уходит и так поздно возвращается домой. Когда он оставался один, Фремине тихонько возился с теми немногими механизмами, что были у них в доме: потухшей лампой и остановившимися часами… Эти вещи были в их доме столько, сколько он себя помнил, словно уснувшие от усталости гости, которым не суждено проснуться. Фремине разыскал инструменты и принялся аккуратно разбирать механизмы один за другим. Их замысловатое устройство казалось ему волшебным лабиринтом. Стоит повернуть в одном месте — и что-то двигается, прикоснуться в другом — и что-то выскакивает… Когда Фремине занимался механизмами, он словно уменьшался до размеров деталей, выпив волшебного зелья из сказок. Он мог бродить по миру шестерёнок и пружин, и время летело незаметно. Эти молчаливые, но ничуть не скучные друзья составляли ему компанию на протяжении множества одиноких дней. Однажды при возвращении домой мать Фремине услышала странный звук. Оказалось, что мальчик случайно починил домашние часы. Стрелки с радостным «тик-так» подпрыгивали рядом с Фремине, радуясь новой жизни. Мать погладила мальчика по голове и похвалила, так что он очень обрадовался. Но на следующий день, когда он проснулся, часов нигде не было. Мать принесла Фремине две булки, не таких, как обычно. Он всё ещё помнит их вкус. После этого мама часто приносила домой разные механизмы: иногда заводные игрушки, иногда часы. Фремине нравились новые друзья и он по многу часов проводил, пробуждая их от дремоты. Правда на следующий день после возвращения к жизни они навсегда исчезали из его дома. Но однажды Фремине взволнованно подбежал к вошедшей матери, чтобы вручить ей какой-то предмет. Это был искусно сделанный музыкальный медальон размером с большой палец руки. Когда мама подобрала его на дороге, он был в таком плохом состоянии, что неясно было даже, может ли он вообще проигрывать музыку. При звуках приятной мелодии медальона мать посмотрела на Фремине, и её лицо осветила редкая улыбка. Медальон остался у них, и каждый вечер мать осторожно снимала его с шеи, чтобы они могли послушать их прекрасную мелодию на ночь.

Однажды мать взяла Фремине за руку и быстро молча повела за собой. Маленький Фремине всё время отставал, так что у него разболелась ладонь. «Мама, куда мы идём?» — спросил он. Мать ничего не ответила «Мама, почему ты плачешь?» — снова задал он вопрос. Мать вдруг остановилась, и всхлипнула, но лишь один раз. После этого она сделала глубокий вдох, словно решаясь погрузиться на дно тёмного и холодного моря, и снова потянула Фремине за собой. Мать не пролила ни одной слезинки, но у Фремине появилось смутное ощущение, что в её молчаливой угнетённости кроется недоброе скрытое течение, несущееся прямо к опасному рифу под названием «будущее». Мать подвела Фремине к двери незнакомого дома. Тяжёлая створка открылась с резким скрипом. Это была одна из тех дверей, которые, однажды закрывшись, никогда больше не открывается вновь. Мать продолжала молчать, её лицо словно бы погрузилось в глубокое бездонное море, как и её душа. «Фремине, верно? — из дверей показалась женщина. — Иди за мной». Фремине с недоумением посмотрел на мать и почувствовал, как то скрытое течение всё сильнее захлёстывает его. Женщина, назвавшаяся «директором», взяла Фремине за свободную руку и потянула внутрь. Вдруг рука матери наполнилась более мощной силой. Она держала Фремине даже решительнее, чем по дороге к этому дому. Фремине качался и колебался, словно маленькая лодочка, которую тянут в разные стороны две большие волны. Ни одна из женщин не выпускала его руки. И тут мать опустилась перед ним, как она обычно делала, когда прощалась. «Будь послушным мальчиком», — сказала мать и по обыкновению поцеловала Фремине в лоб. Эти сказанные любящим голосом слова словно преградили путь к острым рифам, и скрытое течение ненадолго стало тёплым и нежным. «Так вот оно что, — подумал Фремине. — Наверное, она просто уходит ненадолго, как обычно». Он кивнул маме, чтобы успокоить её. Директор снова потянула Фремине внутрь. На этот раз мать не стала ей мешать и просто отпустила руку… Фремине долго думал, что если хорошо себя вести и быть послушным мальчиком, мама придёт и заберёт его. Что доброе лицо матери, от которого его отрезала та толстая дверь, однажды появится вновь. Мама взъерошит ему волосы и поцелует в лоб. Но этот день так никогда и не настал. «Ты что, не понимаешь, как всё было на самом деле? Тебя же продали, чтобы расплатиться с долгами!» Когда подрос, Фремине начал задумываться о том, куда отправилась мать и как сложится его судьба. Набравшись смелости, он спросил об этом директора, но получил лишь равнодушные ответы. «Тебя бросили, и это твой единственный дом». «Если ты не будешь подчиняться приказам, безопасность твоей матери окажется под угрозой…» Слова прежнего директора были подобны колючим оковам, навсегда приковавшим Фремине к жизни внутри дома. Эти невидимые кандалы навсегда оставили на Фремине отпечаток в виде чувства собственной ничтожности. В те дни единственным его спасением было дно океана. В толще холодной воды он чувствовал себя рядом с матерью. Ведь мать тогда тоже словно бы погрузилась в морские глубины, только вот там вода была гораздо холоднее, чем в любом из тех мест, где он погружался.

После того, как власть перешла от прежнего директора в руки «Отца», Фремине возобновил поиски матери. Сначала он думал, что раз методы «Отца» напоминают грозовые раскаты, то и эти его действия вызовут жестокую бурю и новые приказы безжалостным тоном. Но скоро Фремине обнаружил, что стиль «Отца» сильно отличается от манеры предшественницы. Дом стал для детей общим приютом, который они должны были поддерживать совместными усилиями. Теперь каждый был волен самостоятельно выбирать способ выполнения заданий. И даже в случае провала их не подвергали прежним мучительным наказаниям… Атмосфера свободы позволила Фремине вдохнуть полной грудью и использовать свободное время для поисков матери. Но сколько он ни искал, ему не удавалось обнаружить никаких вестей о ней. «Может, она и правда меня бросила». Фремине вспоминал лицо матери, которое уже плохо помнил, и уговаривал себя принять действительность. И вот, когда он уже готов был сдаться, в его руки вдруг прилетел медальон, брошенный «Отцом». «Это было в логове тех подонков. Оставь себе», — такими были слова «Отца». Фремине посмотрел на неё с недоумением и получил в ответ такой же удивлённый взгляд. «Что? Я о той шайке вонючих ростовщиков. Это принадлежало твоей матери… — Она нахмурилась и, словно бы только сейчас что-то поняла. — Что тебе рассказывали раньше о твоей матери?» Фремине пересказал историю бывшего директора о брошенном ребёнке. Слушая его, собеседница молчала, но в её глазах разгоралось тёмное пламя ярости. «Хочешь узнать правду?» — спросила она, дослушав рассказ Фремине и пристально взглянув на него. Фремине почти машинально кивнул. Правда позднее он и сам не знал, в какую историю предпочёл бы верить. По словам «Отца», мать Фремине вовсе не бросала его. Наоборот, хотела его спасти… В тот год долг семьи Фремине стал так велик, что вернуть его было невозможно. Жадные кредиторы не только забрали их с матерью дом, но готовы были потребовать в счёт оплаты долга и самого Фремине. Разве могла мать допустить подобное? В итоге ей оставалось только одно — отдать Фремина в «тот самый сиротский приют», куда ростовщикам было не добраться, и принять удар на себя. «В их доме было только это, а что до твоей матери…» — предложение «Отца» осталось незаконченным, когда она взглянула на подростка, сжимавшего в руках медальон. Фремине с самого начала беседы так и не поднял головы. «Отцу» был известен характер мальчика, так что она вышла из комнаты, оставив Фремине с содроганием смотреть на медальон. Тот давно заржавел и не издавал никаких звуков, а на пружине виднелись пятна засохшей крови. Наверное, медальон был с матерью до самого конца. Фремине в отчаянии пытался почувствовать хоть каплю сохранившегося в медальоне материнского тепла… В ту ночь Фремине рыдал на дне моря, как не плакал уже давно. Море схоронило его крики, так что их никто не слышал, кроме цветов ромарина, которые плакали вместе с ним. После этого Фремине стал крепче держаться за свой двуручный меч. Он молча поклялся, что больше никогда не допустит, чтобы с его семьёй случилось несчастье.

Фремине с детства полюбил сказки. Маленький мир книжек с картинками был куда ярче обычной действительности. Там строили замки из конфет, лились реки пузыринного сока, кристальные бабочки разговаривали, а зяблик и кукла могли стать друзьями… Стоило только закрыть глаза, сделать вдох и перелистнуть страницу… И Фремине погружался в пещеру чудес — мир сказок, чьи границы ширились, когда мальчик читал или фантазировал. По пути он собирал отдельные слова или картинки, чтобы как следует о них поразмыслить. Разные материалы по-разному преломляют свет в многоцветное сияние и создают разный резонанс с другими объектами физического мира. Так и каждое прочтение приносило ему новые находки. … Когда Фремине чувствовал себя одиноким, пингвин Пер махал ему черно-белым крылом, катился на своём круглом брюшке по льду, словно на скейтборде, а потом прыгал в море, предлагая вместе погоняться за рыбой. Когда Фремине не хватало смелости, длинноволосая и розовощёкая принцесса Маркот смотрела на него из далёкого окна. Он знал, что ещё семечком она переплыла океан на крабовой клешне, покинув родные места ради мечты. Когда Фремине мучили тревоги, рядом с ним возникали господин Лис и Заводной страж, его давние товарищи по приключениям. Шикарный хвост господина Лиса поднимал клубы пыли с ковра, и Заводной страж, закашлявшись, едва удерживался на ногах. «Каждый может пройти через испытания, — говорят они. — Не сдавайся, мальчик, ты очень силён». … Став подростком, Фремине не перестал искать забвения в этом мире. Он упорно продолжает верить в чудесные истории и в друзей, с которыми свёл там знакомство. По мнению Фремине, они и правда живут в этом прекрасном царстве грёз, где нет печалей и царит радость, где исполняются желания и творится правосудие. Но Фремине не может туда попасть. Может быть, только пока.

В тот день Фремине в компании других детей выполнял задание под водой. Поначалу всё шло гладко, ничем не отличаясь от прошлых погружений. Но вдруг Фремине ощутил какую-то странность. Существа, считающие себя слабыми, предельно сосредоточены в потенциально опасных условиях. Фремине не исключение. Он всегда внимательно наблюдал за собой, в том числе за своим «дыханием», — эта особенность уже не раз спасала их от скрытых опасностей. Фремине подал спутникам знак, велев срочно возвращаться. Он ещё не знал, в чём именно заключается проблема, но его напряжение росло, заставляя сердце биться чаще. Дети без возражений последовали за Фремине к поверхности. Обычные люди, не отмеченные вниманием богов, они должны были подниматься медленно. А тревога в душе Фремине всё нарастала. Глаза ему застилало мглой, и было неясно, что это — тень огромной рыбы или признак обморока. «Сбой в работе водолазного оборудования!» — вдруг понял Фремине. Неисправна лишь его экипировка? Сколько людей могут пострадать? Он изо всех сил пытался держать глаза открытыми, но сознание понемногу покидало его. Нет, нужно помочь остальным вернуться, пока ещё в руках и ногах осталось хоть немного сил… Его потянуло в сон. Восприятие притупилось… Если так пойдёт и дальше, до поверхности он может и не дотянуть. «…Да и зачем возвращаться?» — мелькнуло вдруг в голове Фремине. Одно и то же повторяется день за днём, не оставляя места для надежды. Он устал. Он слишком долго держался. Ему не нужна такая большая «семья». В ней нет ни тепла, ни чувств, и все члены этой «семьи» лишь заводные механизмы всех видов и мастей. Пожалуй, одно лишь море было его пристанищем. Разве не прекрасно было бы уснуть вот так?.. Глаза закрывались. И тут он услышал звавший его голос: «Фремине. Фремине». Голос был гулким и говорил медленно. Он словно бы доносился с другой стороны мира и оттого запинался. Пер? Фремине распахнул руки навстречу пустому пространству и открыл глаза. Пингвина по имени Пер под водой не обнаружилось, а дети вокруг пребывали в обмороке, картина была пугающей. «Я должен их вытащить! — беззвучно прокричал Фремине. — Пускай мы с ними и не слишком ладим, я не брошу свою семью!» Какие бы новые рифы и опасности ни готовило ему будущее, набравшись смелости на самоотверженный бросок вперёд, он сможет увидеть ясное небо после бури. Тогда тело его словно в одно мгновение наполнилось силой, и даже дыхание стало ровным. Он быстро поплыл к тонущим товарищам… Он чудом спас всех спутников среди бушующей бури, словно сказочный герой Пер. И только после этого обнаружил на своём водолазном костюме сверкающий, как морозный кристалл, Глаз Бога. Он никому не рассказывал о произошедшем. Герой становится героем не ради славы.