Линетт

Если спросить, кто в Кур-де-Фонтейне самый знаменитый иллюзионист, зрители наверняка сразу же вспомнят блистающего на сцене своим обаянием Лини. Но если вас заинтересует сама известная ассистентка иллюзиониста, собеседники, скорее всего, растеряются. Всё-таки восхищение и аплодисменты публики предназначаются не ей. Ассистентка должна лишь в нужный момент отвлекать зрителей, основное же место в центре внимания принадлежит главному персонажу. На сцене и вне её Линетт привыкла прятаться за Лини — в тени, куда не проникает свет и похвалы. Оставаться в тени — отличный профессиональный навык для ассистентки. А для ребёнка из Дома — это способ выжить…

Линетт часто использует в качестве отговорки слова «режим ожидания» и «энергосбережение». Ведь если в ответ на поручение сказать, что ты сейчас отдыхаешь, то с вероятностью 80-90% получишь в ответ: «То есть ты как раз можешь взяться за работу?» А вот если на полном серьёзе заявить, что находишься режиме ожидания в целях энергосбережения, да ещё добавить к этому безэмоциональное выражение лица, как у Линетт, то можно на время ошарашить собеседника. И пока он не пришёл в себя, Линетт может спокойно проскользнуть мимо с самым что ни на есть серьёзным выражением лица. Конечно, на друзей этот метод не действует. Но они и так знают, насколько Линетт не любит хлопоты. А что важнее — они знают, к каким последствиям приводят попытки заставить её чем-то заняться. Хоть она и пользуется порой «машиноподобными» словечками, но, пожалуй, этим и ограничиваются её познания в технике. В Доме считается, что Линетт нельзя оставлять без присмотра в одном помещении с посудомоечной машиной, пылесосом… или любой другой техникой. В противном случае к тому времени, когда на место происшествия прибудет третья сторона (обычно Фремине), возможны два варианта: 1) техника каким-то образом придёт в негодность — посудомоечная машина начнёт исходить пеной, а пылесос биться в конвульсиях, — а Линетт будет наблюдать за бедствием с невинным выражением лица; 2) злая участь обойдёт машины стороной, но работа так и не будет сделана, а сама Линетт кошкой забьётся куда-нибудь в угол. Поскольку, несмотря на непредсказуемость результата, ни один из исходов нельзя назвать удачным, Линетт, к её облегчению, освободили от всей домашней работы. Хотя то, что она неправильным обращением способна вывести из строя даже самую простую технику, довольно странно… Управляясь с магическим реквизитом на сцене, Линетт даже более сосредоточена, чем её брат, и за все годы не совершила ни одной ошибки.

В каком-то смысле ассистент фокусника — профессия противоречивая. Аплодисменты и крики «Браво!» на сцене достаются фокуснику, да и за кулисами цветами и славой ассистентов не балуют. И всё же, чтобы устроить отличное шоу, помощь ассистента необходима. Ассистент — самый близкий человек для фокусника на сцене. Этот человек знает все секреты иллюзиониста, а во время опасных трюков от каждого движения ассистента зависит сама жизнь фокусника. Иллюзионист и его помощник на сцене подобны двум сторонам одного зеркала: одна сторона обращена к свету и привлекает внимание публики, а другая — к темноте, где в тайне выполняется трюк. Две стороны вращаются, непредсказуемо сменяя друг друга. Чтобы помогать иллюзионисту, ассистент должен разбираться в фокусах не хуже главного «мага». Но кто, обладая подобным мастерством, согласится по доброй воле оставаться на вторых ролях? Из-за этого, как правило, помощники-подмастерья долго не задерживаются в роли ассистента и начинают работать самостоятельно. Когда Лини прославился, не последние люди Фонтейна увидели в Линетт потенциал и посчитали, что если она будет выступать самостоятельно, то станет ещё более яркой звездой. Её даже приглашали сняться в фильме в главной роли. Кошачьи ушки, девушка, иллюзионист… Одного этого достаточно, чтобы привлечь внимание публики! Вопреки ожиданиям, все эти предложения Линетт и слушать не стала. Мало того, что она всем отказывает, так ведь даже причину отказа ей лень выдумать, и все ответные письма сочиняет за неё Лини. Лини это не слишком-то по душе: большинство адресатов занимает заметное положение в обществе, и, согласно указаниям «Отца», ими не стоит пренебрегать. Если бы выяснилось, что ответы на попытки переманить у Лини ассистентку пишет сам Лини, при следующей встрече все испытали бы немалую неловкость. Поэтому ему остаётся только подражать тону самой Линетт и отказывать в предельно вежливой и искренней манере. Даже такому мастеру красноречия, как Лини, непросто писать в стиле Линетт, которая так бережёт слова в обычной жизни. Устав сочинять очередной отказ и глядя на вольготно расположившуюся на диване Линетт, Лини каждый раз не может не думать: может, пусть она и правда попробует? А я мог бы стать ассистентом. «Даже не думай», — тут же улавливает его мысль Линетт и переворачивается, чтобы посмотреть на Лини: «Мне нравится быть твоей ассистенткой».

дно из немногих увлечений Линетт — заваривание чая. Глядя на то, как клубится над чашкой аромат, и вдыхая прекрасный аромат, можно ощутить, как рассеивается дневная усталость. Когда приходят гости, Лини обычно встречает их у дверей, а Линетт угощает чаем. И на семейных чаепитиях она отвечает за приготовление чая, в то время как остальные члены семьи — за разговоры. Пока все обсуждают высокие материи или просто болтают о том о сём, Линетт сидит в сторонке, обхватив чашку двумя руками, тихонько дует на чай, чтобы остудить его, и пьёт маленькими глотками. Её язык от природы очень чувствителен, так что она не может пить слишком горячий чай. Но заваривать чай тёплой водой — пустой перевод продуктов. Что же касается добавления льда или переливания чая из одной кружки в другую для охлаждения, эти методы Линетт осуждала не меньше. Добавление льда изменяет крепость чая, а переливание портит иерархию вкусов… Только небольшие дуновения способны довести чай до оптимальной температуры — при которой исключается риск ошпариться, но сохраняется вкус. Но даже после того, как чай перестанет быть слишком горячим, его нельзя сразу выпить. У некоторых видов чая вкус ощущается тем сильнее, чем ближе дно чашки. После каждого глотка нужно подождать пару минут, пока не исчезнет послевкусия, и только после этого продолжать. Поэтому Линетт всегда пьёт чай крайне неторопливо. К тому моменту, когда пустеет чайник, беседа обычно уже стихает. Что же до оставшейся на столе посуды… Лучше оставить её кому-то ещё, чтобы снова не сломать посудомоечную машину.

Как-то один фонтейнский чиновник решил проверить движение капитала особняка «Буфф д’эте» за последние несколько месяцев. Но стоило ему составить план расследования, как начальство отклонило инициативу. Автор плана не мог и предположить, что начальник наложил вето на расследование из-за того, что получил письмо с фотографиями, на которых было запечатлено его свидание с известной красавицей. Начальнику же было невдомёк, что его секрет был раскрыт, когда во время магического представления он вытащил из кармана платок, не принадлежащий супруге. В тот момент он был так растроган чудесным представлением, что совершенно не заметил взгляд, устремлённого из тени. Этой недолгой рассеянности Линетт хватило, чтобы незаметно «украсть» информацию. Люди часто бессознательно выдают себя деталями одежды, взглядами, движениями и даже молчанием… Обычно этого никто не замечает, поскольку важная информация погребена среди моря деталей. Но Линетт способна выхватить из этого моря самое важное благодаря своей экстраординарной наблюдательности. Складывая воедино бесчисленные «пустяковые» детали, она способна получить полезную для особняка информацию. Один человек у всех на виду, а другой в тени… И эта неприметная пара глаз похищает у влиятельных людей Фонтейна один секрет за другим. Обворованные ни о чём и не подозревают, словно сами угодили в центр фокуса. Подобная наблюдательность требует полнейшей концентрации, поэтому во время работы Линетт старается молчать и не тратить силы зря. Даже на отдыхе она привычно фильтрует информацию, отбрасывая ненужное. Вот только какая информация нужна, а какая нет, Линетт выбирает на своё усмотрение. Например, если ничего не делать по дому, можно легко выбросить из головы тонкости управления техникой и дела по хозяйству. А во время праздных бесед за чаем достаточно отвечать на всё словами «вот оно как», «ну надо же» и «а что было потом?», и разговор сам будет двигаться своим чередом. Сбережение энергии — отличный путь.

Многие полагают, что кошачьи ушки Линетт — часть сценического костюма. Ведь в её брате Лини течёт та же кровь, что и в ней, а он внешне ничем не отличается от обычных людей. Но уши и хвост Линетт самые что ни на есть настоящие. Говорят, что подобная кошачья внешность обычно связана с наследственностью, это атавизм, который порой проявляется даже через много поколений. Когда Линетт была маленькой, этот дар предков ей не нравился. Всегда находились какие-нибудь любопытные детишки, которые со злыми намерениями или нет указывали на её уши и хвост и спрашивали: «Почему ты не такая, как все? А вы с Лини правда брат и сестра?» У замкнутой Линетт не всегда находился подходящий ответ, а Лини порой не оказывалось рядом. Каждый раз ей оставалось только, прижав уши и виляя хвостом, куда-нибудь забиться, чтобы погоревать в одиночестве. Только уличные кошки утешали Линетт и нежно тёрлись о её ноги. В таком виде она не могла отправиться к Лини, это она знала точно. У брата и так хватает забот, ни к чему беспокоить его детскими пустяками. Но если притвориться, что ничего не случилось, он сразу всё разгадает. Если хочешь скрыть что-то от талантливого иллюзиониста, для начала нужно скрыть это от самой себя. Линетт взяла свернувшегося у её ног котёнка и погладила шёрстку у него на спинке. Прислушиваясь к его дыханию, Линетт постепенно успокоилась. Котёнок выпрыгнул из рук, а её лицо обрело привычное спокойствие. Среди фонтейнской знати хватает негодяев, гоняющихся за новизной. Во время одного из банкетов необычная внешность Линетт привлекла внимание одного важного деятеля. Тогдашний приёмный отец без колебаний сунул Линетт в экипаж «поклонника», не обращая внимания на её возражения и борьбу, словно просто отдал кошку, которая может поцарапать диван. Почему она такая? Почему у неё выросли эти уши? В удушающем одиночестве Линетт, не в силах сдержать горечь, которую подавляла долгие годы, закрыла уши. «Хватит прятаться. Малодушие никому не приносит пользы, — темноту вместе с лунным светом прорезал голос. — Выходи. Тот, кто хотел причинить тебе вред, мёртв». Голос был холодным и строгим, но в нём ощущалась успокаивающая магия. Линетт подняла глаза и посмотрела на будущего «Отца». «Хорошие уши, такими удобно подслушивать. Тебе пора научиться ими пользоваться». «Отец» потрепала Линетт по ушам. Её жесты не были мягкими. Как и её слова, они были холодными, как лунный свет в ту ночь. И, как лунный свет, способны были разогнать хоть немного тьмы. «Если уши прижаты назад, значит, кошка испугана или насторожена. А вот приподнятые и направленные вперёд уши обычно показывают, что кошка счастлива…» — рассказывая новому жителю особняка «Буфф д’эте» о кошачьих повадках, Лини не мог удержаться, чтобы не бросить взгляд на сестру. Уши Линетт были направлены вперёд, а иногда часто двигались. Они давно не оказывались прижаты назад.

В детстве Линетт слушала рассказы Лини об обладателях Глаза Бога. Главные герои этих историй казались всемогущими — они могли одним движением пальца поднять бурю и лёгким дуновением разогнать мрак. Это были не хитроумные фокусы, а настоящие чудеса. «Вот бы и нам заполучить Глаз Бога», — думала Линетт. Мы могли бы творить настоящие чудеса — доставать из шляпы сытную еду и костёр для тепла. Тогда Лини не нужно было бы носиться по улицам, пытаясь свести концы с концами. Но боги не вняли её молитвам. Они с Лини продолжали скитаться по улицам и домам знати, пока наконец не нашли приют под покровительством «Отца». Они знали, что это редкий шанс, а потому терпели суровые тренировки и выполняли бесчисленные задания. Реальность давно избавила их от детской наивности, и фантазии о Глазе Бога остались далеко в прошлом. Во время одной из операций они отправились в горную виллу представителя знати — устроить магическое шоу и под этим прикрытием выкрасть доказательства вины, спрятанные в кабинете хозяина. Задание было вполне обычным и прошло гладко. Под завесой представления они взломали окна и двери виллы. Так после окончания представления они смогли незаметно проникнуть внутрь, чтобы выкрасть улики. Но когда они уже добрались до цели, в глухом лесу за окном загорелись три огня — послание от «членов семьи», наблюдавших за происходящим со стороны. Три огня означали худший из возможных сценариев — за целью наблюдала Палата Жардинаж, и к дверям уже отправили жандармов. Если бы брат с сестрой воспользовались намеченным путём отступления, то с большой вероятностью столкнулись бы с жандармами. Разоблачение их «магического» прикрытия обернулось бы бедой не только для них самих, но и для других «членов семьи». Голоса возле кабинета становились всё громче. Чтобы уйти максимально быстро и незаметно, оставалось только пойти на риск. Вилла была построена на утёсе, так что за окном располагался обрыв, а внизу текла быстрая река. Линетт и Лини обменялись взглядами и, ни слова не говоря, взялись за руки и прыгнули из окна. «Плюх!» — взметнувшаяся пена толкнула Лини. При падении он изо всех сил старался принять удар себе на плечи и спину, чтобы в очередной раз прикрыть Линетт. Но из-за мощного удара теперь он потерял сознание. В смятении Линетт ухватилась за плывущее мимо бревно и из последних сил выбралась на берег, волоча за собой бесчувственного Лини и безостановочно выкашливая воду. Пока её лёгкие горели от боли, Линетт напряжённо проверяла состояние Лини. Его кожа была бледной, глаза плотно закрыты, с лица стёрлось обычное сияющее выражение. Линетт крепко обняла Лини, чтобы предотвратить дальнейшую потерю тепла, и стала напряжённо вглядываться в окрестности — вокруг был глухой лес, и под покровом ночи его скрюченные деревья выглядели зловеще. Линетт тихо позвала Лини по имени в надежде, что он, как во время представления, поднимется и улыбнётся. Но в этот раз ответом ей стало лишь молчание и его слабое дыхание. Спустя годы одиночество и ужас той роковой ночи вновь нагнали её. Прошло так много лет, она столько всего испытала, так выросла. Так почему же она вновь может только ждать под чужой защитой? Почему способна только дрожать в темноте? Нет. Нет. Всё должно быть иначе… Они своими руками совершили столько чудес, преодолели столько препятствий. Она хотела всегда быть с ним — спина к спине, плечо к плечу. Рядом могли сновать патрульные Палаты Жардинаж. Они не могли позвать «членов семьи» на помощь, и им нельзя было оставаться здесь. Всё, что Линетт могла, — это как следует ухватить за руку Лини и взвалить его на себя. Если она не может увидеть дорогу, она различит её на слух. Подняв уши торчком, Линетт стала прислушиваться к малейшим дуновениям ветра. И ветер пел среди ветвей и трав, касался её лица… и рисовал перед ней размытую картину. Линетт пробиралась вперёд в темноте, колючки на пути больно царапали её кожу, окрашивая одежду в алый цвет. Постепенно картина перед её глазами становилась всё более чёткой. Может быть, её уши привыкли к ветру, или глаза — к темноте, но её шаги становились всё более проворными и решительными. На этой сцене без софитов, на этом представлении без рукоплещущих зрителей Линетт наконец стала главной героиней. Когда над лесом загорелся рассвет, Линетт принесла брата к месту сбора «семьи». На месте её ждала неожиданная встреча — «Отец» лично явилась туда ночью. Из последних сил Линетт достала из-за пазухи промокшую улику, но, не успев отдать её, упала, потому что у неё подкосились колени. «Отец» подхватила их, не давая важному доказательству упасть на землю и испачкаться. «А теперь спи. Вы принесли с собой… ещё более ценный трофей». На поясе Линетт, отражая рассвет и лица близнецов, тихо светился Глаз Бога