Ка Мин

Порт Илун работает как часы, караваны и грузы безопасно и эффективно перемещаются по Ли Юэ и даже в другие страны благодаря охране наёмников. Сопровождение караванов никогда не было лёгким делом. Даже сегодня, когда торговые пути стали относительно стабильными, в каждом рейсе может всё ещё произойти множество непредсказуемых ситуаций. То наниматель в последний момент меняет маршрут, то клиент придирается и отказывается принимать товар, а по пути всегда есть мелкие воришки, которые норовят доставить массу хлопот, то и Великий Вор может нагрянуть во всей своей красе. Хотя в охранном предприятии «Меч и ножны» полно талантливых людей, но если говорить о том, кто действительно может справиться и с клиентами, и с ворами, то таких совсем немного, и Ка Мин — один из них. Поскольку этот молодой наёмник обладает такими выдающимися профессиональными навыками, торговые компании, естественно, стремятся нанять его для транспортировки своих товаров. Но и за пределами охранного предприятия популярность Ка Мина не уменьшается, соседи всегда поднимают большой палец вверх, не уставая хвалить этого усердного паренька. «Плёвое дело! Когда будет минутка, приходи посмотреть на мой танец Ушоу, поддержи меня. Буду очень благодарен, ха-ха». Так он всегда шутит, когда кто-то, кому он помог, хочет отблагодарить его.

Ка Мин родился в деревне Цяоин, которая славится своими чаями, а его предки на протяжении нескольких поколений были чайными фермерами, перейдя на торговлю чайными листьями только во времена его отца Ип Така. Его родители работали сообща, и торговля с каждым днём шла всё лучше. Разумеется, отец надеялся, что сын унаследует семейное дело. Благодаря упорному труду отца Ка Мину не пришлось испытать на себе изнурительную каждодневную работу на ферме и начинать дело с нуля. Но, как говорится, «каков отец, таков и сын» — у Ка Мина, как оказалось, были свои представления о том, по какой дороге идти точно так же, как его отец решил пойти вразрез с решением деда Ка Мина продолжать выращивать чай. Их отношения зашли в тупик, и каждый оставался при своём мнении. Лишь уход Ка Мина из дома положил конец спорам между отцом и сыном. Своим следующим пристанищем Ка Мин выбрал шумный порт Илун, заранее придумав, как он будет зарабатывать на жизнь — конечно же, с помощью своей страсти, которой он загорелся ещё в детстве, танца Ушоу. Преисполненный энтузиазма и уверенности, не позволяющей унывать, молодой человек принялся за создание соответствующего реквизита, напечатал листовки с информацией о себе и забронировал площадку для выступлений… Он планировал сначала обосноваться в порту Илун, затем покорить гавань Ли Юэ и, наконец, познакомить с танцем Ушоу весь Тейват… Стоит ли говорить, что страстное желание юноши осуществить свою мечту привело к тому, что все средства на открытие своего дела, которые он успел накопить до отъезда из дома, испарились в мгновение ока, оставив его без средств к существованию. «Сделать танец Ушоу своим призванием? Как бы не так! Забудь о том, чтобы заработать этим на жизнь. Тебе повезёт, если ты не умрёшь с голоду!» Столкнувшись с голодом, Ка Мин начал понимать слова отца.
Ка Мин родился в деревне Цяоин, которая славится своими чаями, а его предки на протяжении нескольких поколений были чайными фермерами, перейдя на торговлю чайными листьями только во времена его отца Ип Така. Его родители работали сообща, и торговля с каждым днём шла всё лучше. Разумеется, отец надеялся, что сын унаследует семейное дело. Благодаря упорному труду отца Ка Мину не пришлось испытать на себе изнурительную каждодневную работу на ферме и начинать дело с нуля. Но, как говорится, «каков отец, таков и сын» — у Ка Мина, как оказалось, были свои представления о том, по какой дороге идти точно так же, как его отец решил пойти вразрез с решением деда Ка Мина продолжать выращивать чай. Их отношения зашли в тупик, и каждый оставался при своём мнении. Лишь уход Ка Мина из дома положил конец спорам между отцом и сыном. Своим следующим пристанищем Ка Мин выбрал шумный порт Илун, заранее придумав, как он будет зарабатывать на жизнь — конечно же, с помощью своей страсти, которой он загорелся ещё в детстве, танца Ушоу. Преисполненный энтузиазма и уверенности, не позволяющей унывать, молодой человек принялся за создание соответствующего реквизита, напечатал листовки с информацией о себе и забронировал площадку для выступлений… Он планировал сначала обосноваться в порту Илун, затем покорить гавань Ли Юэ и, наконец, познакомить с танцем Ушоу весь Тейват… Стоит ли говорить, что страстное желание юноши осуществить свою мечту привело к тому, что все средства на открытие своего дела, которые он успел накопить до отъезда из дома, испарились в мгновение ока, оставив его без средств к существованию. «Сделать танец Ушоу своим призванием? Как бы не так! Забудь о том, чтобы заработать этим на жизнь. Тебе повезёт, если ты не умрёшь с голоду!» Столкнувшись с голодом, Ка Мин начал понимать слова отца.
«Что сделано, то сделано, теперь надо сосредоточиться на том, чтобы добыть еду», — у Ка Мина не было другого выбора, кроме как найти работу, которая могла бы прокормить его. К счастью, судьба имеет привычку одаривать сразу после того, как отбирает. Приближался Праздник морских фонарей, и добросердечный юноша привёл торговца из Фонтейна в охранное предприятие «Меч и ножны» как раз в тот момент, когда глава предприятия переживал из-за нехватки рабочей силы. Воспользовавшись случаем, Ка Мин отрекомендовал себя и был немедленно принят на должность временного сотрудника. Благодаря ежедневным занятиям танцем Ушоу он отлично владел базовыми боевыми навыками и стойко переносил трудности, поэтому после выполнения первого задания его сразу же пригласили на должность наёмника. Это тоже зарабатывание на жизнь танцем Ушоу… верно? Во всяком случае Ка Мин именно так и считал.

Язык — один из важнейших инструментов общения, и у Ка Мина свой уникальный способ использования этого «инструмента».
«Дружище, я не хочу, чтобы ты ел восковую дыню и тофу, носил длинные рукава и короткие штаны…»
«Почему бы и нет? Я люблю восковую дыню и тофу. Кроме того, что плохого в такой одежде?»
А когда собеседник приходит в замешательство, Ка Мин пытается дополнить свои объяснения различными доступными способами, сопровождая их всевозможными жестами, чтобы продемонстрировать свою точку зрения. Эта манера говорить, объясняет он, досталась ему от матери, которая вышла замуж в деревню Цяоин издалека и к которой он был очень привязан с самого рождения. Он повсюду ходил за ней, в своих поступках и общении с другими людьми он перенял многие её привычки. Нечем заняться? Возьми димсам. Жарко и голова кружится? Завари травяной чай. Обедаешь? Обязательно нужно съесть немного зелени… и нет, дыни и фрукты — это не зелень. Конечно, эти привычки нельзя назвать неизменными. Если бы друг предложил что-то новое, он бы с радостью опробовал это. Всё-таки люди из разных земель — братья, а значит, Ка Мин искренне заботится обо всех. Он может запросто перекинуться парой слов практически с любым жителем порта Илун, как молодым, так и пожилым. Поначалу его вежливая речь кажется большинству обычными любезностями, но через некоторое время они убеждаются, что он говорит совершенно искренне. Он рассказывает бродячему разнорабочему Ду Циню о вакансиях, помогает вечно занятому Чжи Гуйю, привозит целебные вина из гавани Ли Юэ для своих товарищей-наёмников и даже убеждает Дип Юка подарить игрушку-суаньни ребёнку, которого сам никогда не видел, а всё потому, что Дип Юк однажды упомянул, что мальчик любит смотреть танец Ушоу… Настоящая дружба основана на искреннем понимании. Вот почему все так добры к этому энергичному молодому человеку. Его всегда приглашают зайти и отдохнуть, когда он приезжает с доставкой, и для него всегда найдётся место за столиком с димсамами при условии, что он не скажет: «Я плачу по счёту».
Ка Мин любит повторять, что без всеобщей помощи он никогда бы не освоился в порту Илун, но те, кто знаком с этим скромным и искренним юношей, знают, что с ним всё было бы в порядке, где бы он ни находился.

Практика делает человека профессионалом. Поэтому, как бы он ни был загружен работой в охранном предприятии, Ка Мин всегда найдёт время для обучения. Во время трапезы Ка Мина можно застать за дерзким противостоянием с коллегами из-за блюд. Он орудует палочками как опытный дуэлянт, принимая при этом стойку лошади и становясь нерушимым как скала. После того как груз упакован, он редко использует тележку, чтобы перевезти его на склад, а вместо этого переносит всё собственноручно, ящик за ящиком, чтобы тренировать силу рук. Руководитель наёмников прекрасно понимает, что работа у них тяжёлая и трудоёмкая, поэтому время от времени обращается к своим подчинённым с вопросом, что можно установить в офисе для создания комфортной обстановки. Мягкие кровати, удобные подушки, колоды «Священного призыва семерых»… Как-то Ка Мин прочистил горло и сказал: «Если можно, установите во дворе несколько Шестов цветущей сливы, чтобы мы могли более эффективно тренироваться? Если мы укрепим наши базовые навыки, нам будет намного легче работать!»
Его слова были встречены молчанием. Все только что обсуждали, куда пойти после работы, а тут кто-то говорит, что сверхурочная работа — лучший перерыв. Это было самое отвратительное злодеяние, и за него следовало «наказать»! И вот они собрались вокруг него, как пчелы в улье: одни «визжат», другие «умоляют», третьи притворяются, что «подсказывают» ему, смеются и капризничают.
«Смилуйтесь надо мной и примите мои извинения, братья, и спасибо, что уделили мне внимание. Может, димсамы за мой счёт? Это загладит мою вину?»
Конечно, такие выходки среди наёмников случались нередко. Все знали, что Ка Мин хочет получить шесты для танца Ушоу, и все подыгрывали ему, цокая языками и размахивая руками, чтобы не испортить сюрприз на день рождения. На самом деле они уже сложили столбы снаружи — оставалось только собрать их в единое целое. Во время отдыха Ка Мин часто предлагает своим товарищам-наёмникам станцевать Ушоу, и каждый из них хотя бы раз попробовал, ведь танец «выглядит очень круто», хотя почти никто не остался в долгу, а один из них даже пошутил: «Если бы существовал рейтинг, который измерял старания, мы, наёмники, заняли бы третье место, мастера танца Ушоу — второе, а Ка Мин — первое, ведь он самый усердный!»
И это чистая правда.

«Чужой сын» — это высшая похвала, которой жители порта Илун осыпали Ка Мина. И это неудивительно. Он зрелый и порядочный человек, и, покинув свой дом, заработал свой статус и репутацию, не полагаясь ни на кого другого.
Только те, кто был свидетелем его взросления, знают, что когда-то он был печально известным «королём демонов» деревни Цяоин.
Если он не забирался на крышу, то лазил по птичьим гнёздам на деревьях. А ещё он вместе со взрослыми ходил в поле собирать чай, и отец практически регулярно возмещал ущерб соседям за различные инциденты.
Но в действительности он лазил по балкам дома, чтобы помочь отцу спрятать мору в тайник, и рылся в птичьих гнёздах, чтобы помочь маме собрать перья для головных украшений, и возился в полях, пытаясь поймать вредных насекомых…
В голове у непоседы Ка Мина всегда было полно необычных, ярких идей, которые ставили окружающих в тупик, а родители только сильнее баловали его, несмотря на озорство.
Узнав о том, что в деревне Цяоин будет выступать известная танцевальная труппа Ушоу из порта Илун, его отец заблаговременно передал работу своим помощникам, готовясь отвести Ка Мину одно из лучших мест для просмотра захватывающего зрелища.
Но в день выступления он засиделся с друзьями, лакомясь димсамами, и к тому времени, когда Ка Мин притащил родителей на сцену, она уже была трижды окольцована зрителями. Похоже, посмотреть на танец Ушу сегодня не удастся.
«Папа — обманщик! Ты сказал, что мы увидим большого суаньни!»
Успокоить его было невозможно, и даже попытки утихомирить его обещаниями купить игрушки перекрывались его криками.
«Маленькие дети, которые не слушают своих родителей, будут съедены суаньни! Посмотри, какой он свирепый!»
Сказав это, отец Ка Мина посадил мальчика себе на плечи. В этот момент суаньни на сцене вскочил на высокую колонну, повернулся и посмотрел на Ка Мина.
Мальчик сразу же перестал плакать и с широко раскрытыми глазами и открытым ртом смотрел на танец. После того как выступление закончилось, и толпа разошлась, Ка Мин всю дорогу домой продолжал смотреть в сторону сцены. Только тогда его родители поняли, что что-то не так. Неужели его так напугали слова отца?
«О, Ка Мин, не бойся. Это был не настоящий суаньни! Внутри были люди, а они не едят детей…»
«Папочка! Я хочу ещё раз посмотреть выступление! Я хочу быть как тот большой суаньни. Ррр!»
С того самого дня Ка Мин, некогда капризный (некоторые могут сказать противоречивый) в своих прихотях, был всецело поглощён танцем Ушоу. Он постоянно упрашивал отца взять его с собой на представление, и его беспорядочное озорство постепенно переросло в (как он думал) тщательное и хорошо спланированное обучение танцу Ушоу.
По меньшей мере восемь бамбуковых корзин, которые были жестоко избиты ногами, стали жертвами на его пути к мастерству в умении поднимать голову зверя.
Что касается различных ложек для риса и супа, которые пропали из дома, то они, несомненно, были взяты для игры на барабанах, так же как и несколько тазиков и скамеек.
Однажды Ка Мин отправился с отцом за партией нового чая к фермерам, и когда ему передали бамбуковую корзину, он рефлекторно выполнил «приветствие суаньни», поднял корзину и начал танцевать. Чайные листья разлетелись повсюду, а отец гонялся за Ка Мином по всей деревне. Когда он, наконец, вернулся домой, таща сына за ухо, еда уже остыла, а хозяйка дома давно ждала их возвращения у двери с прутом из ротанга в руках…
Весной, осенью, зимой и летом его родители сидели дома, отец пил чай, а мать хрустела дынными семечками, и смотрели, как их сын прыгает вверх-вниз с головой зверя в руках…
Особенно жаль, что эти дни, настолько обычные, что не могли быть более обычными, теперь возможны только во сне.

Дети с возрастом меняются, и тот маленький мальчик, увлечённо смотревший танец Ушоу, превратился в энергичного юношу. Единственное, что не изменилось, — это его страсть к танцу, и он по-прежнему мечтал однажды добиться успеха в гавани Ли Юэ. Но в отличие от порта Илун, здесь всё было по-другому. В гавани Ли Юэ танец Ушоу считался новым народным искусством, зародившимся в долине Чэньюй, — его ценили, но он не приносил дохода, и уж точно не укоренился в сердцах людей подобно опере. Чем больше отец Ка Мина смотрел, как его сын без устали старается, тем больше его беспокоило будущее юноши, и он не раз серьёзно беседовал с мальчиком о трудностях начала своего дела. И каждый раз Ка Мин отвечал, что продолжать дело ещё сложнее, и отказывался стать преемником отца в торговле чайными листьями. В прежние годы, когда его мать была рядом, любой конфликт между ними можно было разрешить за обеденным столом, но после её кончины связь между отцом и сыном словно растворилась, и они стали отдаляться друг от друга. Отец Ка Мина винил в её болезни тот огромный труд, который она вложила в создание их семейного дела, а значит, и себя. Если с их единственным сыном что-то случится, что он ей скажет? Поэтому, когда Ка Мин в очередной раз получил травму во время танца Ушоу, он не стал больше терпеть и раздал всё снаряжение сына, оставив только голову зверя, которую сделала его жена. К его удивлению, на следующий день Ка Мин забрал голову и ушёл из дома, не сказав ни слова. По правде говоря, уход сына не только разозлил его, но и поверг в ступор, заставив задуматься. На протяжении многих лет он неустанно просил знакомых в Палате связей присмотреть за сыном, но всякий раз, когда в разговоре заходила речь о Ка Мине, его слова были жесткими и резкими — он не хотел отступать от своей гордости и предпринимать активные действия по улучшению отношений. Леон, его помощник, писал Ка Мину на все праздники, обсуждая всякие неловкие вопросы, которые не касались ни одного из них, и, конечно же, даже полный болван мог догадаться, что он делает это по приказу отца. Правда, Ка Мин не был таким уж упрямым и своевольным, каким часто казался, и никогда не выводил Леона на чистую воду, а, наоборот, шёл у него на поводу и даже расспрашивал о домашних делах, намеренно или нет… Для Ка Мина переписка с Леоном была сродни обезвреживанию взрывного механизма, и, по правде говоря, иногда он надеялся, что не получит от него очередного письма. Раньше он боялся, что жители деревни придут и скажут: «Твой отец уже в пути и задаст тебе хорошую трёпку». А теперь он боялся, что кто-нибудь скажет: «Твой отец был дома и неудачно упал…» Любой из этих вариантов был не очень. Отец и сын продолжали упрямиться, и каждый, казалось, был уверен, что другой со временем поймёт его… К счастью, неумолимая госпожа Сянь Юнь вмешалась в ситуацию до того, как упрямство переросло в сожаление. Она заручилась помощью союзников и наладила их отношения, благодаря чему отец Ка Мина наконец-то смог расслабиться и обрести спокойствие, посмотрев виртуозное и захватывающее выступление сына. Сначала они перешли от неловкости к активному диалогу и, наконец, снова смогли открыться друг другу, в результате чего отец Ка Мина принял выбор сына.
«Приходи в следующий раз, когда я буду выступать в гавани Ли Юэ».
«Я обязательно приду».
«И не засиживайся за димсамами, а то не сможешь протиснуться к сцене, если опоздаешь…»
«Ах ты, негодник!»

Ка Мин не любит читать, но уже много лет хранит под подушкой книгу. Среди её страниц — единственное письмо, которое когда-то написала ему мама.
«…Больше всего я беспокоюсь о том, что после моей смерти вы с отцом будете ссориться каждый день. Все эти волнения никому не пойдут на пользу. Не вини отца, он больше лает, чем кусает. Он обеспокоен тем, что в будущем тебе будет трудно жить одному, и не хочет, чтобы ты проходил через подобные трудности. Помнишь тот случай, когда ты подвернул ногу? Твой отец был так встревожен, что побежал к врачу, неся тебя на спине. Он очень переживал и тайком плакал под одеялом в ту ночь. Ты уже большой мальчик, прояви уважение к папе и позволь ему иногда быть собой. Не ссорься с папой, если это возможно…»
«…Не волнуйся, я не против того, чтобы ты изучал танец Ушоу. Более того, я рада, что ты нашёл занятие по душе и с удовольствием занимаешься им, пока молод. Но обещай мне быть осторожным и не усердствовать чрезмерно, чтобы не получить травму! И, пожалуйста, не ешь горячего, холодного или сырого, и не будь слишком разборчив в еде и питье… Не забывай надевать больше слоёв одежды, когда идёт дождь, не пренебрегай теплом только потому, что хочешь понравиться другим!»
«…Находясь в обществе, оставайся верен себе. Не подводи ни себя, ни других. Худшее, что ты можешь сделать, — это давать пустые обещания и быть человеком, который «только говорит, но ничего не делает»».
«Нет ничего плохого в том, чтобы иметь много знакомых. Если найдёшь друга, с которым сможешь по-настоящему сблизиться, ты относись к нему с добротой и искренностью. Дело не в количестве друзей, а в их качестве. Считай, что тебе повезло, если ты найдёшь человека, на которого сможешь положиться. Я знаю, что ты не захочешь говорить с отцом о том, что тебя беспокоит, поэтому найди друга, с которым ты сможешь поделиться своими переживаниями. Что бы ты ни делал, не замыкайся в себе и не делай глупостей, хорошо?»
«Я немного устала, поэтому пойду отдохну. Я всегда говорю: «Негодник, лучше бы я запечённую свинину родила вместо тебя». А ты всегда дуешься, когда слышишь это… Но я хочу, чтобы ты знал, что ты не маленький негодник и что ты намного, намного лучше, чем кусок чашао… Ты всегда будешь моим маленьким мальчиком, которым я дорожу и которого люблю больше всего на свете…»
Судя по складкам, письмо неоднократно разворачивали и убирали обратно. Положить между страницами книги было разумным способом сохранить письмо.
Книга, в которой оно хранилось, служила его маме подставкой для чайной чашки, и теперь, когда она перешла к Ка Мину, он нашёл ей новое применение.
«Мама говорила, что я должен больше читать. Почему тогда она сама ни разу не открывала книгу? Упс, сделаю вид, что я ничего не говорил! Иначе мама устроит мне хорошую взбучку, когда явится ко мне во сне!»
Ка Мин никогда не плачет, когда говорит о своей маме в присутствии других. Он знает, что она хотела бы, чтобы он был наполнен оптимизмом, счастлив и продолжал жить дальше. Именно так он и поступает. Но ветер всегда задувает песок в глаза, когда он один и думает о своей матери, даже когда он в спальне, где нет ни ветра, ни песка.

Ка Мина всегда занимал один вопрос: как на самом деле выглядит суаньни? По словам старших, они сами никогда не видели суаньни и в освоении искусства танца Ушоу всецело полагались на учителей. Чтобы узнать ответ, Ка Мину пришлось бы немало потрудиться. По воле случая ему удалось позаимствовать у Син Цю несколько старинных книг о суаньни-отшельнике, жившем в уединении среди гор. После нескольких ночей сражений с незнакомыми словами, что набросились на него неумолимым полчищем муравьёв, он был вынужден признать поражение, запомнив лишь самые яркие из них: «свирепый», «величественный» и «своевольный». Поистине внушительный и горделивый зверь! Если бы только Ка Мин мог увидеть его собственными глазами, он бы обязательно преисполнился вдохновением для исполнения танца Ушоу. С этим убеждением он не раз посещал упомянутые в древних письменах места, а у горы Линмэн его всегда тяготила таинственная аура, и будто пара глаз неотступно следила за ним из укрытия. Интуиция подсказывала Ка Мину, что это он. На следующий день в предрассветной тьме юноша привёл себя в благопристойный вид и, прихватив мешок съестных подношений и любимую голову Ушоу, взошёл на гору Линмэн. Внезапно на него налетел сильный ветер, и не успел он прийти в себя, как вокруг него несколько раз пронеслась чёрная тень. Ка Мин тут же закрыл глаза и сложил ладони, почтительно и громко объявляя о своих намерениях.
«О великий суаньни, тебя приветствует Ка Мин! Я пришёл сюда, чтобы засвидетельствовать тебе своё почтение… а ещё я принёс много вкусной еды! Если ты не возражаешь, я открою глаза?» Ничего не услышав, Ка Мин медленно раскрыл глаза, и его поразила огромная… разница между его представлением о суаньни и симпатичным маленьким существом, гордо восседавшим на валуне.
«Во дела! Какой милый малыш! Приветик, суаньни! Утю-тю, давай я тебя поглажу…» Разволновавшись, Ка Мин перестарался и разгневал зверя. Крошечный, но обладающий необыкновенной аурой, суаньни стремительным вихрем запрыгал вокруг юноши и закружил его так, что тот разбросал всё, что принёс с собой. Ка Мин, сам того не чая, надел голову от костюма и стал состязаться со зверем — что бы ни делал суаньни, Ка Мин в точности повторял за ним, и продолжалось это до захода солнца. Стороннему наблюдателю могло показаться, что это два приятеля после долгой разлуки предаются играм. Суаньни, похоже, наконец-то признал Ка Мина и покачал головой, выронив при этом из густой гривы блестящий камень.
«Во дела! Ещё и Глаз Бога! За что мне сегодня двойная радость?» Ка Мин осторожно подошёл к камню и обнаружил, что это самый настоящий, всамделишный… кусок руды, который всего лишь сверкал в лучах заходящего солнца. Хех, обознался. Досадно, но Ка Мин не утратил ни капли хорошего настроения, ведь именно в этот день танцевальный коллектив «Великие мифические звери» был основан официально. После этого Ка Мин и Ман Чай стали неразлучны, а дело с Глазом Бога быстро забылось… Некоторое время спустя Ка Мин, сопровождая купеческий караван, столкнулся с бандой разбойников, славившихся своей кровожадностью. Купцы уговаривали Ка Мина отступить, ведь потерянный товар можно списать на издержки, но потерянные жизни — нет.
«Я терпеть не могу тех, кто промышляет грабежом! Будь я обычный прохожий, я бы не дал им уйти. Что уж говорить о том, когда я в охране?! Вы уходите, а я сдержу их. Ручаюсь, не пропадёт ни один ящик, и ни один волос не упадёт с ваших голов!» Так Ка Мин сошёлся в бою один против десятерых. Он получил немало ран, но храбро продержался до тех пор, пока не прибыли Миллелиты с другими наёмниками и все разбойники не были связаны, после чего со спокойной душой упал на землю. После этого происшествия купцы осмотрели товар и обнаружили, что и в самом деле ничего не пропало, но даже появилось нечто, чего в ведомости не было, — Глаз Бога. Глаз Бога купцы бережно завернули и вместе с благодарственной дощечкой отправили в «Меч и ножны» Ка Мину. Вид драгоценного камня застал Ка Мина врасплох, породив в нём не радость, но удивление, взвившееся вереницей вопросов.
«Во дела! Это правда мне? Я же лишь охранял караван, всё как обычно, ничего особенного… Может, вернуть его? Но… кому его возвращать? Купцам? Они сказали, что это не их. Уж не тем ли разбойникам, что тогда налетели на нас?.. Ой, чего это я! Стало быть, этот Глаз Бога… мой? Но, говорят, Глаза Бога связаны с сильными желаниями. Я же получил его не после танца перед Ман Чаем, а после сопровождения каравана… Выходит… я прирождённый охранник, который зря отвлекается на танец Ушоу? Неужели это знак, что я должен бросить его? Во дела! Я уж лучше откажусь от Глаза Бога!»
Так размышлял он до тех пор, пока не развернул дощечку… И увидел Ка Мин благовещего зверя, всевидящего и всеслышащего, бдительного и чуткого. Он понял, что победа над разбойниками стала тем деянием, которое сроднило его по духу с суаньни. Тут рассеялись одолевавшие его сомнения, он быстро отёр руки об край куртки и со всей серьёзностью принял Глаз Бога.